Читать интересную книгу Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца] - Андре Бьёрке

После полудня меня навестил Карстен. Он был чем-то взволнован, глаза у него горели. Мне даже показалось, что он выпил.

— Жаль, не успел с ними попрощаться, — сказал он. — Я допустил вчера резкость. А сегодня я зашел, чтобы сообщить интересную новость. Лиззи сейчас находится в Осло, в моей квартире. Я только что говорил с ней по телефону.

— Как это?

— Я просто-напросто похитил ее. К сожалению, все произошло достаточно прозаично, без веревочной лестницы и прочего. Помнишь, ленсман сказал, что собирается навестить Пале и расспросить его о найденных им предметах с «Таллинна»? Так вот вчера, ближе к вечеру, я встретил ленсмана, он шел на Пасторскую усадьбу. Ему открыла Лиззи, Пале не было дома, он отсутствовал уже два часа. Лиззи укладывала чемоданы и сказала, что они с мужем собираются уехать на несколько недель. Он хочет увезти ее в какой-то санаторий, чтобы она полечила нервы.

Как только я это услышал, я понял, что надо действовать немедленно. Теперь или никогда! Я тут же направился в Пасторскую усадьбу и за несколько минут уговорил ее уехать со мной. Просто-напросто посватался к ней. Чемоданы были уложены, так что оставалось только тронуться в путь. Я нанял на берегу лодку до Лиллесанна, а там посадил ее в машину, чтобы она успела на вечерний поезд. Дал ей ключи от моей квартиры в Осло и обещал, что приеду через несколько дней. Как тебе это нравится? — Карстен не скрывал своей гордости.

— Звучит, как новелла из дамского журнала, — сказал я. — А у тебя не будет неприятностей? Ты уверен, что они с Пале неженаты?

— Абсолютно. Она несколько раз говорила об этом в совершенно спокойном и вменяемом состоянии. И если она отрицала это перед Эббой, то лишь потому, что находилась под гипнотическим влиянием Пале. Кроме того, я просмотрел газеты. За то время, что Пале жил в Норвегии, сообщения об их бракосочетании не делалось. Да я бы себе никогда в жизни не простил, не вмешайся я сейчас. Лиззи необходимо было избавиться от этого человека, уехать куда-нибудь подальше. Вот она и уехала в последнюю минуту. Страшно подумать, что она так долго жила с этим чудовищем. У меня описан точно такой же тип человека в романе «Оборотень».

Карстен остался верен самому себе, я невольно улыбнулся.

— И теперь ты ждешь атаки врага?

— Да. — Он кивнул. — Я остался здесь на несколько дней, чтобы посмотреть, что он предпримет. Я готов даже поговорить с ним. Он опасный человек, и я понимаю, что он одержим сверхъестественными силами, против которых большинство современных людей бессильны. К счастью, я владею белой магией.

Он говорил сухо, со знанием дела, точно физик-атомщик, объясняющий теорию ядра. Не было никакого сомнения, что он сам свято верит во все эти силы. Думаю, эта беседа больше позабавила бы меня, если бы на душе не становилось так противно каждый раз, как речь заходила о Пале.

Мы заговорили о другом. Когда я сказал Карстену, что собираюсь провести ночь в Желтой комнате, он встревожился:

— Это опасная игра, Пауль! Не забывай, теперь ты в доме один. Я решительно не советую тебе это делать.

— Играть надо честно, — сказал я. — Арне взял с меня слово, что я не подведу. К тому же я не из трусливых.

— Днем все мы храбрые. Ты хотя бы прими меры предосторожности. Позволь, я нарисую там для тебя пентаграмму.

Я засмеялся.

— Вряд ли в этом есть необходимость. Дёрум отказался от карьеры призрака.

— Ты хочешь сказать, что веришь этим идиотским объяснениям? — Карстен презрительно фыркнул.

— Не станешь же ты отрицать, что Дёрум…

— Нет, конечно. Танкред болтал о случайных совпадениях, которые якобы все объясняют. Единственная случайность во всей этой истории — внезапное появление Дёрума. Это все равно что на сцену, где разыгрывается драма, вдруг сваливается какой-нибудь пьяница с галерки. Ведь это еще не означает, что он и есть главное действующее лицо.

— И тем не менее гипотеза Эббы и Танкреда объясняет все факты.

— Далеко не все. В их гипотезе не чувствуется работы воображения, она очень шаткая, почти ни одно ее утверждение не выдерживает критики. А несколько фактов Эбба и Танкред просто проигнорировали. Во-первых, они объяснили как-нибудь испуг лошади? Почему она понесла при виде Рейна? Так ли уж случайно лошадь испугалась во второй раз, когда Пале подошел к конюшне? Во-вторых, как они объясняли следы вокруг кровати? Отсутствие следов внутри пентаграммы, это тоже случайность? Эбба и Танкред видят факты, как дальтоники, — разноцветные мазки им кажутся сплошным серым пятном.

Карстен ушел примерно через час. Он предложил переночевать со мной в доме — хотя бы в соседней с Желтой комнате, — чтобы я не чувствовал одиночества. Меня в конце концов начали раздражать его вздорные идеи, и я не хотел признаваться ему в своем страхе. Поэтому я твердо ответил, что мне необходимо привыкнуть жить в этом доме одному. Под конец он порадовал меня тем, что велел немедленно бежать к нему, если ночью в доме начнут хозяйничать духи, поскольку от страха, как известно, люди иногда умирают.

Хотя общество Карстена не самое подходящее при таких обстоятельствах, я довольно быстро раскаялся, что отказался от его предложения. Мысль о том, что я буду ночевать один, вдали от людей, в этом огромном доме, все больше и больше угнетала меня. До заката легко быть отважным, дневной свет разгоняет все страхи. Днем мы о темноте и не помышляем. Какая темнота? Нет никакой темноты! Нильс Хьяр писал о старых индейцах караибах, легкомыслие которых было настолько безгранично, что утром они продавали свои постели, потому что забывали, что снова наступит ночь. Днем они наслаждались жизнью, а с приближением ночи их веселье омрачалось смутными воспоминаниями о проданных постелях, и они со слезами и причитаниями начинали бегать в попытках эти постели вернуть. Сидя у окна гостиной и наблюдая угасание дня, я очень хорошо понял состояние несчастных караибов.

Может, последовать совету Карстена и не ложиться в Желтой комнате? Как ни досадно признаваться, но он нагнал на меня страху. Впрочем, ему по долгу службы положено пугать людей, и не исключено, что он просто проводил на мне эксперимент. Нет, это позорная трусость. К счастью, что я мысленно хорошо настроился по дороге из Лиллесанна, и теперь это пошло мне на пользу. Я должен доказать самому себе, что я не тряпка, а решительный человек и могу осуществить то, что задумал. Необходимо воспринимать предстоящую ночь как испытание на прочность.

Насвистывая «Марсельезу», я начал демонстративно убирать гостиную. Все надо было привести в порядок: подсвечник поставить на каминную полку, вымыть пепельницу, вытереть пыль… Позже я зажег керосиновую лампу и сел в кресло с книгой, но не с легкомысленным Вудхаусом, а с серьезной книгой, воспитывающей волю, драмой Ибсена «Бранд».

Однако чтение продвигалось туго. Я то и дело отвлекался от этой жемчужины норвежской литературы и оглядывал большую комнату, в которой тени сгущались с каждой минутой. Воображение работало вовсю: мне чудились страшные видения, как будто примчавшиеся сюда на помеле. Почему мне знакомо описание корабля-призрака, о котором говорил Тённес Тубиасен? Ах да, он же как две капли воды похож на модель корабля, что висит в моей комнате. Странно… Что-то скрипит. Да ведь это старое дерево скрипит при изменении температуры. Надо взять себя в руки и читать дальше. Где я остановился? Неужели все еще на первой странице?

Наконец я заставил себя прочитать первые два акта и взглянул на часы. Половина одиннадцатого — пора ложиться. Я отложил книгу, громко зевнул и решительным шагом направился в комнату капитана.

Переступив порог комнаты, я вздрогнул от ужаса: на меня шел высокий человек с коптящей лампой в руке. Проклятое зеркало — нервы мои совсем расшатались. Свет лампы трепетал на старых картинах, изображавших пышнотелых женщин в соблазнительных позах, из-за фосфорно-желтых обоев и неяркого света в этих фигурах мерещилось что-то дьявольское. Моя тень упала на узкую кровать, показавшуюся мне открытым гробом. Внутренний голос опять шепнул мне: «К чему тебе все это? Иди и ляг у себя в комнате!» Но мое внутреннее «я» отвечало: «Слово есть слово, и мужчина должен его держать». Черпая силы в непреклонности ибсеновского Бранда, я переоделся в пижаму.

Воздух в комнате был тяжелый, и я открыл окно. Ночь была ветреная, небо обложило тучами, и по земле стелилась мохнатая мгла. На море белели сгустки тумана. Я опять услышал голос далекого ревуна, который сливался с шумом прибоя, казалось, будто пустынная природа подает свой голос. Хорошо, когда в такую ночь у тебя есть крыша над головой.

Я проверил пистолет Арне и положил его так, чтобы он был у меня под рукой. Потом погасил лампу и лег. Через минуту я уже крепко спал. Возможно, точно так же спят люди и в домах, которые через несколько часов рухнут от землетрясения, воспламенятся от молнии или будут сметены обвалом. Если б нам дано было угадывать будущее хотя бы на пять минут вперед, мы погибли бы от бессонницы.